На Олимпийских играх 1992 года в Барселоне объединённая команда завоевала в общей сложности 112 наград, 45 из которых были золотыми. Самым медалеёмким видом спорта для атлетов из СНГ оказалась гимнастика, а на втором месте была лёгкая атлетика. Соревнования легкоатлетов вышли богатыми на победы ещё недавно советских спортсменов, но множество любопытных историй осталось вне кадров хроники и статистических таблиц.
В нашем спецпроекте «Братство конца» — главный тренер команды по лёгкой атлетике Вадим Зеличенок, вспоминающий о том, в каком состоянии сборная подходила к Олимпиаде 1992 года, почему Бубка не взял начальную высоту, как будущего чемпиона Тарасова перед финалом могли отправить восвояси из Олимпийской деревни, почему Маслакову пришлось объясняться с полицейскими и как бурный роман лишил команду практически гарантированной медали Олимпийских игр.
«Мы полной грудью вдохнули воздух свободы»
«Прежде чем вспоминать об Олимпиаде 1992 года, стоит заглянуть ещё на пару лет в прошлое. В 1990 году на волне новых преобразований в стране наконец-то была создана реальная Федерация лёгкой атлетики СССР, которая до этого существовала формально. Игорь Тер-Ованесян в результате выборной борьбы стал её президентом, а я тогда был избран вице-президентом и главным тренером. Честно скажу, мы тогда полной грудью вдохнули воздух свободы и очень успешно выступили на первом серьёзном старте — чемпионате мира в Токио в 1991 году.
В Токио мы выступали буквально через несколько дней после путча. Наша команда в те дни сидела во Владивостоке, и в течение двух-трёх дней не было никакой ясности, сможем ли мы полететь в Токио. Но в Японию мы всё-таки отправились и там уступили американцам всего одну золотую награду, а по общему количеству медалей и вовсе их опередили. Здесь, кстати, стоит отметить, что в начале 90-х программа соревнований по лёгкой атлетике была меньше, чем сейчас. В последующие годы добавилось сразу четыре вида, в которых мы если не были лидерами, то всегда получили какие-то награды: тройной прыжок, шест, молот и бег на 3000 метров с препятствиями среди женщин. Так что в 91-м и 92-м нам было труднее бороться за медали».
«Сразу после развала СССР начались проблемы…»
«Если говорить о подготовке к Олимпиаде, то после развала Советского Союза сразу начались проблемы. Все вновь созданные независимые государства решили выступать своими командами. Все они проводили работу, чтобы их немедленно приняли в Международный олимпийский комитет. Но МОК в силу организационных и, думаю, политических причин на это не пошёл. Только балтийские страны, которые ранее уже были представлены в МОК, получили возможность выступать отдельными командами. Представители всех других бывших республик выступали в составе объединённой команды.
Однако на настроении спортсменов, думаю, это сильно не отразилось, поскольку для них важна была сама Олимпиада. Если проводить аналогию с сегодняшним днём, то некоторые российские спортсмены сегодня выступают под нейтральным флагом. Они бы хотели выступать за сборную России, но раз такой возможности нет, это лучше, чем сидеть дома. Примерно то же самое было и в 1992 году. Тем более сборная, конечно, готовилась, хотя и средств на подготовку стало меньше. Были проведены преобразования в руководстве, создан новый руководящий орган, в который новых выборов не проводилось — в руководство вошли члены президиума всесоюзной федерации. Но не могу сказать, что всё это как-то сильно отразилось на спортсменах.
Определённые попытки разделения в Барселоне были. Размещались команды, естественно, по своим бывшим республикам — а ныне независимым государствам. На окнах гостиниц уже висели соответствующие флаги. Этим занимались функционеры, которые, вероятно, выполняли поручения своих руководителей. А спортсмены и тренеры занимались своим делом — обстановки полного разделения не было. Все вместе каждое утро собирались в штабе, обсуждали все вопросы, представители всех государств тоже присутствовали. Может быть, бюрократии стало больше, но принципиально на выступлении команды вся эта ситуация не отразилась.
«Испанские судьи не работали против Бубки»
«В том, что касается спортивной части, в первую очередь вспоминается прыжок с шестом. Явным фаворитом соревнований был Сергей Бубка, незадолго до Олимпиады установивший очередной мировой рекорд. Но совершенно неожиданно для всех он получил нулевую оценку: не взял начальную высоту в финальных соревнованиях. На стадионе повисла гробовая тишина… И в этот момент нужно было видеть Максима Тарасова. Он просто преобразился: понял, что настал его звёздный час. Может быть, если бы Бубка прыгал нормально, Тарасов всё равно составил бы ему конкуренцию. Но когда Бубка ошибся, Тарасов весь ушёл в себя, собрался и прыгал просто невероятно — это нужно было видеть! Очень жалко, что у Сергея не получилось, но, к счастью, на командном результате это практически не отразилось, поскольку мы заняли первое и второе места.
Почему Бубка не взял начальную высоту? В Барселоне сложный прыжковый сектор — это не раз подтверждалось. Но я считаю, что главная причина была не в этом. Сергей около года не выступал на официальных стартах. Он выиграл чемпионат мира в Токио, а потом выступал только на коммерческих стартах, на соревнованиях по приглашению, где судейство, конечно, было более лояльным. Если он или кто-то ещё из приглашённых спортсменов, на которых приходили смотреть зрители, не укладывался в минуту, то им, конечно, добавляли время на подготовку. А на Олимпиаде он попал в жёсткие рамки. Первая попытка не получилась, вторая — тоже. Испанские судьи не то что против Бубки работали, но они жёстко выполняли все правила, когда стало понятно, что и испанец Гарсия может претендовать на медаль. И всё это повлияло на результат. При этом нельзя было сказать, что Сергей был не в форме, поскольку уже в августе он установил новый мировой рекорд. Просто в тот раз, как говорится, был не его день.
«Маслаков в сердцах швырнул палочку об асфальт»
«Была история из разряда “и грустно, и смешно”. В 1992 году ещё не было правила, согласно которому команды, показавшие лучшие результаты в полуфиналах, занимают центральные дорожки в финале. В Барселоне мы вышли в финал женской эстафеты 4100 со вторым временем, но бежали по восьмой дорожке. Так вот, мы втроём: я, старший тренер той команды Валентин Маслаков и тренер Приваловой Владимир Паращук, который, к сожалению, в этом году ушёл из жизни, — стояли на вираже в районе старта на 1500 метров. То есть смотрели забег под приличным углом. Когда Ирина Привалова выскочила по восьмой дорожке впереди всех, было впечатление, что она выигрывает метра четыре. Но её шаг за шагом подбирала американка Торренс и выиграла буквально несколько сотых секунды. Когда мы смотрели запись, то увидели, что преимущество при выходе на прямую было, но совсем не такое, как нам казалось, — метр примерно.
Что тут поделать? Проиграли олимпийской чемпионке. Стоим все убитые, грустим. А Маслаков взял и как швырнул в сердцах палочку об асфальт — она с громким звуком отскочила в сторону. Тут же вошли полицейские. Это же Каталония — там всерьёз опасались терактов. Полицейские боязливо подняли палочку, осмотрели, вызвали начальника. Пришёл полковник, прочитал нам строгую лекцию, сказал, что будет разбираться в этой ситуации. Я начинаю объяснять, мол, вот бежали первыми, думали, что будут золотые медали, а остались с серебряными. Полковник выслушал, развернулся, пошёл от нас, поигрывая палочкой, а потом бросил её через себя и сказал: “Надо больше тренироваться”. Все рассмеялись, напряжение спало, и конфликт был исчерпан».
«Его нельзя высылать! Это ж будущий олимпийский чемпион!»
«Если говорить о службах безопасности, то можно ещё вспомнить эпизод с Максимом Тарасовым и его тренером. Буквально за пару дней до финала ко мне подходят и говорят: “Там вашего тренера повязали, у него нет аккредитации”. Тренера Тарасова в нашей делегации не было, соответственно у него не было прохода в Олимпийскую деревню — его надо было заказывать. Они решили эту проблему проще: Тарасов отдал тренеру свою аккредитацию, и тот зашёл в деревню, хотя никакого сходства ни по возрасту, ни по внешности не было. Контрольно-пропускной пункт он прошёл, а повязали его уже в деревне. А я что? Набрал сувениров, пошёл в полицейский участок разбираться. Надеялся, что серьёзно не будут подходить к проблеме, но ошибся.
Зашёл к полицейским, говорю, мол, отпустите его, молодой тренер, захотел посмотреть, ничего страшного не сделал. А мне отвечают: “Да мы сейчас просто эту аккредитацию аннулируем и вышлем спортсмена из Олимпийской деревни”. Я возмутился: “Ребята, вы с ума сошли? Его нельзя высылать! Это ж будущий олимпийский чемпион!” — “Не надо нам сказки рассказывать! Бубка будет олимпийским чемпионом”. Я рассмеялся, ответил, что если не Бубка, то точно Тарасов. В итоге нас воспитывали полчаса, потом отдали аккредитацию и отправили с миром. Мы вернулись к Максиму, а он лежал спокойно, отдыхал и даже не подозревал, что был на волоске. А в итоге видите, всё получилось так, как мы и обещали. Раз не Бубка стал чемпионом, то выиграл Тарасов».
«В Барселоне я понял: оспаривать результаты — бесполезно!»
«Большим разочарованием для всех нас стала ситуация с Людмилой Нарожиленко, получившей травму перед самой Олимпиадой. Но там, видимо, был очень сильный личный мотив, поскольку у спортсменки уже в разгаре был роман с её менеджером и будущим мужем Юханом Энквистом. Её психологическое состояние было далёким от комфортного, а в таких ситуациях частенько случаются травмы. Я думаю, что это была самая большая потеря для нашей команды. И сама Людмила, и мы рассчитывали на медаль, поскольку за год до этого она совершенно спокойно выиграла чемпионата мира в Токио. Но в этот раз, думаю, на подготовке и в итоге на выступлении в Барселоне сказались личный дискомфорт и неопределённость.
Расстроился я и после выступления Татьяны Ледовской в беге на 400 метров с барьерами. Чемпионат мира в Токио она выиграла, поэтому и на Олимпиаде мы рассчитывали на медаль. После забега вывесили результаты на табло: сотые доли одинаковые, а у Татьяны четвёртое место. По той картинке, которая была показана, сложилось ощущение, что она стала третьей. Я помчался разбираться, смотреть фотофиниш. И когда показали записи с двух камер, было чётко видно, что какие-то тысячные она проиграла. С тех пор я понял, что идти и оспаривать результаты на табло — бесполезно. Там нет человеческого фактора — есть чёткая раскладка по дорожкам. А за камерами работает интернациональная бригада, так что какие-то подтасовки полностью исключены.
Если вспоминать какие-то другие знаковые результаты, то победа Егоровой, конечно, была очень приятной, тем более что через четыре года она снова завоевала медаль, то есть подтвердила, что в определённый период была одной из сильнейших спортсменок в марафоне в мире. В ядре приятный сюрприз преподнесла Кривелёва. Она тогда очень быстро прогрессировала: в Токио был буквально её первый старт на взрослом уровне, а уже через год она добыла награду. И, конечно, самые приятные впечатления оставила эстафета 4400. Этот вид всегда в большей степени был американским. Так что наша золотая награда осталась в памяти и подкрепила успешное выступление нашей команды — закончили на мажорной ноте, можно сказать.
«Странно было, что Бубка выступает против нас»
«После Олимпиады команда естественным образом рассыпалась — все спортсмены стали выступать за свои страны. Первые два-три года после Барселоны всё было очень непривычно. Странно было не то, что условный Бубка больше не выступает за нашу команду, а то, что он выступает против нашей команды и отбирает у нас считаные награды. Первые пару лет с этим тяжело было смириться, но потом всё-таки пришлось это сделать.
А в целом Олимпиада оставила очень приятные воспоминания. Организация на высоком уровне, хорошие условия проживания, сама Олимпийская деревня была прекрасной, хотя лично у меня времени, чтобы посмотреть что-то, практически не было. Очень хорошее питание. Да, честно говоря, придраться вообще было не к чему. Стадионы отличные, полные зрителей, болевших именно за сильнейших спортсменов, за высокие результаты. Какой-то политической подоплёки я не припомню. В целом была только хорошая, праздничная, олимпийская атмосфера».